Да здравствует «Чайка по имени Джонатан Ливингстон» ныне, присно и во веки веков!
Да здравствует «Чайка по имени Джонатан Ливингстон» ныне, присно и во веки веков!
Я – бедный пень, средь северных снегов
Безжалостной судьбою в землю ткнутый,
Я к Вам пишу, горя презреньем лютым,
Вас презираю – но простить готов.
Презренье злей настойки жгучей перца!
Чтоб больше мне не разрывало грудь
Невеждами изгрызенное сердце,
О, как бы я хотел на дне уснуть!
Презренная! Я вижу в горьких снах
То Ваши руки на его плечах,
То рыжий локон на подушке белой,
То розовый бесстыдный отблеск тела –
И просыпаюсь в гневе и слезах!
Я презираю и его, и Вас,
Безжалостных, развратных, недалеких!
О женщина, вместилище пороков!
Будь проклят нашей встречи мерзкий час!
На дне реки свобода и покой!
Глупцы, они смеялись надо мной!
О, кто мой гордый дух понять сумеет?!
Но здесь зима, на реках толстый лед,
И даже пень его не прошибет,
И лишь презренье душу нежно греет.
Я презираю всех, но Вам готов
Простить разврат за пару нежных слов –
Увядший пень опять зазеленеет!
Мораль: я все-таки дура!

Что мне очень нравится в этой книге: авторы исполнили мечту человечества! Они дали ему бога, о котором мечтает всякий верующий! Личностного, заботливого, участливого, готового помочь и подсказать! И убедительно показали, что будет с человечеством, если на него свалится этакое счастье!
Смолка называет себя сюжетником. На мой взгляд, это скорее достоинство, чем недостаток. Реальный человек никогда не думает только о любви. Его жизнь сложнее. В нее входит множество неизбежных повседневных дел, огорчений, радостей и забот. Да, любовь есть, но она над или под этим. Герои Смолки погружены в повседневную деятельность, и это дает им почву под ногами и психологическую убедительность. Человек может практически одновременно думать о политике и о неудавшейся личной жизни. Образ Лионеля – бесспорная удача автора, потому что в нем такая разноплановость присутствует. Я не берусь судить о соответствии характеров персонажей Смолки канону. Впрочем, на мой взгляд, это тот случай, когда такое соответствие неважно. В некотором роде автор совершила подвиг – ее персонажи так достоверны психологически, что отступление от канона не вызывает раздражения. У этих людей должны быть именно такие отношения.
Смолка безупречно выдерживает логику развития характеров. Отношения между героями не являются чем-то устоявшимся, они меняются. Такая постоянная психологическая динамика заставляет читать даже те куски, которые мне, как неслэшеру, хотелось бы пропустить. Сексуальные сцены в фанфике не выглядят самоцелью, они добавляют дополнительные штрихи к характерам персонажей, объясняя и даже обусловливая их дальнейшие отношения. Такая цельность текста — крупное и несомненное достоинство.
Прочитав Смолкины фики, я поняла сразу несколько вещей. Во-первых, я наконец-то поняла, почему люди читают слэш, потому что мне встретилось произведение, написанное по-настоящему чувственно. Во-вторых, я убедилась, что детальные описания сексуальных моментов я не люблю даже талантливые. В-третьих, я поняла, что читать Смолкины произведения буду в любом случае, потому что они воистину хороши!
В пятницу сходила на концерт, посвященный дню рождения одного горячо любимого мной автора. Все было бы хорошо, если бы у устроителей не было привычки выпускать в начале всякие молодые дарования. Нет, я понимаю, что они делают хорошее дело, потому что в нашей жуткой провинции способным авторам и исполнителям выступать практически негде, а бывать на сцене поющим людям надо непременно. Я все понимаю. Но все-таки планку я бы установила повыше. В конце молодежного отделения на сцену вышел вьюнош с гитарой и запел что-то про Гондор. Честно говоря, мне захотелось повторить подвиг Катарины из «Укрощения строптивой» и надеть певцу на голову гитару. Потому что вот из-за таких деятелей я терпеть ненавижу ролевую песню. Убогие слова и еще более убогое исполнение. Ладно, что он картавит (ну дефект дикции, с кем не бывает, у некоторых это даже выглядит симпатично), так он еще и блеет! И блеет что-то про белый Гондор, которого ему никогда не увидеть! Я понимаю, что мое мнение предвзято, но когда-то я изрядно пообщалась с местной ролевой тусовкой, и, честно говоря, этот блеющий юноша с жалкими текстами песен является ее закономерным продуктом и даже где-то воплощением всех наших доморощенных менестрелей. Да, я понимаю, что с ролевиками не имею дела уже лет восемь, что восемь лет назад был как раз активный период роста, вот все и росло, в том числе и плесень, но единственные достойные ролевые тексты, мне тогда встретившиеся, были песни Скади. Сейчас дела, наверное, получше, все-таки столько времени прошло, должно же было появиться еще что-нибудь приличное. Но все-таки, видимо, ролевая тусовка остается по-прежнему хорошей питательной средой для этаких блеющих гондорцев…
— Это ты на печать отправила?
Я честно отвечаю:
— Нет!
Коллега, ошалело:
— А что он тогда печатает?
Я хватаю лист и читаю: "Глава первая. Оллария..."
Пробую остановить принтер — шиш, доступ заблокирован. Так принтер и печатал, пока не распечатал Смолкин фик полностью, так как в том файле весь "Лист" был собран вместе.
Но самое-то забавное не это. Есть у меня подруга, которая фанфиков не читает. Не отвечают они ее изысканному литературному вкусу. И слэш терпеть не может. А тут, значит, сперва ухватила первую распечатанную главу с комментариями: "А неплохо пишет", а сегодня мне говорит: "Ну, раз уж ты все распечатала, то я все прочитаю!"

Преподаватель: Гусь, печенный с яблоками, пишется с двумя Н, а гусь печеный с вермишелью – с одной.
Студент: Почему?
Преподаватель:
Потому что гуся с яблоками сразу пекли вместе с яблоками, а гуся с
вермишелью сначала испекли, а потом в вермишель положили!
Студент: А я в кулинарии не разбираюсь!
Интересно, а в других языках есть правила орфографии, которые требуют разбираться в кулинарии?
Прихожу к мнению, что лучше быть хорошим читателем, чем плохим писателем.
Заглянула тут на сайт «Бусы Кэцхен» и очередной раз призадумалась о таинственном и странном взаимодействии канона и фанона. Фанон, на мой взгляд, это вовсе не то же, что AU. То есть, это, конечно, альтернативная реальность, но к реальности авторской она имеет крайне опосредованное отношение. Это книга, которую бы написал я, и герои, которых бы придумал я.
У Борхеса есть такой рассказ, ясен пень, гениальный – «Сад расходящихся тропок». Там рассказывается о писателе, который писал книгу-лабиринт, включающую в себя все возможные варианты развития придуманного им сюжета. То есть в «Сад расходящихся тропок» попадают фики на тему «что было бы, если» вроде АU Сиреневого Кота про Ричарда в Северной Придде или «Альмейда не пришел» Асмодиана, потому что они развивают иной вариант той же реальности. А вот «Роза Ветров» Лалайт и Эндис и подобные ей чисто фанонные произведения, на мой взгляд, находятся за пределами «Сада расходящихся тропок», проще говоря, они не имеют никакого отношения к реальности Камши и не могут рассматриваться как одно из ее ответвлений. Как ни смешно, но мне кажется, что Людвиг Кэцхен находится куда ближе к реальности Камши, чем «Роза Ветров», и в «Сад расходящихся тропок» он вполне бы мог попасть.
Последние годы жизни он провел, слившись воедино с радиотелескопом.
Теперь мне надо очень деликатно втолковать доктору технических наук, что образ... хм... впечатляющий, но неудачный.
Я извращенка. Я перечитываю "Сатирикон" Петрония. Но вовсе не из-за того, из-за чего некоторые завзятые слешеры подумали, а потому, что там дается живая картина нравов Римской Империи предположительно времени правления Нерона. А вообще произведение, конечно, неприличное, но не порнографичное. Хотя, может быть, все порнографические куски как раз утеряны, ведь сохранилось-то всего три неполных книги.
А потом я буду перечитывать "Золотого осла" Апулея.
Задумывала я тут подобрать к Алве... хм... эпитет. Причем сделать это с размахом, то есть привести лексические значения всевозможных эпитетов и посмотреть, насколько они соответствуют ПМу. А потом хорошенько подумала и решила, что не буду выставлять это на широкую публику. Уж больно тема взрывоопасная. А для себя все-таки сделаю.
Книги Ольги Громыко я раньше не читала. А тут прочитала «Цветок Камалейника». И не жалею. Хорошая книжка, безусловно, написанная умелым писателем. Все есть – и приключения, и юмор, и язык, достаточно образный и нешаблонный. И мир неплохо продуман. И то в сюжете, что сперва кажется натяжкой, например необоснованное желание Джая и ЭрТара непременно сопровождать Брента в поисках Твари, в конце-концов оказывается вполне понятным и закономерным, следующим из фабулы.
Это, конечно, не философский роман Г.Л. Олди, не эзотерический роман Фрая и не этико-психологический роман Дяченок. Это сказка, просто милая сказка, в которой сразу понятно, где беленько и где черненько и что беленькое над черненьким непременно одержит верх и вообще все будет хорошо. Поэтому даже гибель Брента не выглядит трагичной – ведь понятно же, что остальным персонажам непременно удастся его воскресить. Логика произведения просто не допускает другого исхода. Собственно говоря, это пронизывающее книгу ощущение благополучного исхода – ее достоинство, плавно переходящее в недостаток, потому что именно оно мешает сочувствовать и сопереживать героям.
На мой взгляд, книга похожа на картинку – красивую, тщательно, с мельчайшими подробностями выписанную, – и тем не менее лишенную объема и глубины. Рассматривать приятно и интересно, но это только картинка…
В общем, прекрасное чтение на тот момент, когда грузиться ну совершенно не хочется: и читать приятно, и никаких душевных или умственных усилий не требуется.
Праздники закончились, и я снова на работе и, следовательно, в Сети...

На смерть Валерия Агафонова
Юрий Борисов
Может, виной расстоянья,
или я сам не спешил?..
Что ж ты мои ожиданья
встречей не разрешил?
Черной тесьмой перехвачены
близкие сердцу черты.
Все, что судьбою назначено,
бережно выстрадал ты.
Спишь на цветах увядающих,
а у тебя в головах -
осени лик всепрощающий
с тихою грустью в глазах.
Слышишь, подруга сермяжная
песню заводит без слов?
Струны-певуньи наряжены
в бархат бардовых басов.
Внемлет минорным созвучиям
все повидавший Парнас,
слушают ивы плакучие
твой недопетый романс.
P.S. А вообще, видимо, приддется мне как-нибудь посвятить Алве персональное исследование...