Обозрев современную беллетристику
и оборзев окончательно, я пришла к выводу, что есть некий предельный объем, при выходе за который книга становится автоматически плохой. Я не имею в виду циклы, то есть когда повествование строится так, что в каждом томе есть своя завязка-кульминация-развязка, а книги, строящиеся как одно непрерывное повествование. Я понимаю, что традиция телесериалов не могла не оказать своего пагубного влияния и на литературу. В то же время в наиболее качественных телесериалах сюжет как раз членится на отдельные теленовеллы, что и позволяет удерживать внимание зрителя, то есть они близятся по построению или к циклу рассказов, или к роману-фельетону, если брать литературную аналогию.
читать дальшеРоман-фельетон вроде бы идеальная форма для того, чтобы «гнать объем». Повествование строится проще некуда, в хронологическом порядке описываются происходящие с героями события. Однако даже Дюма, автор такого классического романа-фельетона, как «Три мушкетера», почему-то посчитал нужным его закончить, оставшись в пределах первой тысячи страниц. Я думаю, тысяча страниц (приблизительно, разумеется, более точные цифры надо искать в каких-нибудь специальных работах) - это тот объем романного повествования, переступать который себе может позволить только очень талантливый автор. Потому что с этого объема каждое написанное слово начинает играть не за автора, а против него. Во-первых, роман в глазах читателя утрачивает какую-либо форму и структурированность, а значит, автоматически начинает восприниматься как что-то невнятное и затянутое. Во-вторых, автор уже сам устает от повествования, начинает писать все более вяло и все чаще отвлекаться на каких-то второстепенных персонажей, потому что первостепенные ему уже приелись до отрыжки. В-третьих, что еще хуже, персонажи уже надоедают и читателю. Он уже выучивает к этому времени все их душевные движения и порывы, а потому даже сюжет редко может компенсировать этот «эффект осточертевших родственников». Поэтому, на мой взгляд, автор, выбиравший безличную манеру повествования, как ни странно, в конечном счете оказывается в выигрыше. По крайней мере, он не перекармливает читателя заунывными внутренними монологами.