Писатель должен опираться в своем творчестве на реальность. Так или иначе. Даже самый фантастический вымысел не может обойтись без реальности. Если хочешь взлететь, все равно нужна поверхность, от которой можно оттолкнуться.
В любом случае фантастическое — только еще одно преломление нашей реальности в писательском воображении. Если у фантазий не будет никаких связей с реальностью, они будут неинтересны читателю.
Впрочем, я хотела говорить о махровых реалистах. И о прототипах. Был такой писатель — Ричард Олдингтон. Неплохой английский писатель, крайне нелюбимый в английских богемно-писательских кругах. Дело в том, что он писал романы о знакомых. Он, конечно, не называл настоящих имен, но созданные им образы были настолько опознаваемы и при этом нелестны, что прототипы узнавали себя очень легко. И, как правило, обижались. Обижались еще и потому, что карикатуры, нарисованные Олдингтоном, были по большому счету справедливы. А заслуженная насмешка, на которую нечего возразить, всегда кажется обидней.
Это один случай. А бывают и другие. Например, писатель взял и поссорился с каким-нибудь человеком. Ну, дело, конечно, житейское и пустяковое. Тот же Ричард Олдингтон, кстати, тоже много с кем поссорился. Другое дело, что карикатурным даром Олдингтона писатель не обладает или нет в человеке ничего такого яркровыраженного, чтоб получилась качественная карикатура. А гадость сказать хочется. И писатель изображает некого персонажа погаже, подарив ему цвет глаз и волос своего недруга, а чтоб все всё точно поняли, в кругу приближенных сообщает, что эта сволочь нарисована с такого-то. Сволочь может походить на такого-то только цветом глаз и волос, но круги по приписательской тусовке побежали, и побежали широко, и какой-нибудь посторонний человек, знать не знающий о писательской ссоре, будет твердо уверен, что человек, с которого сволочь якобы нарисовали, сволочь и есть.
В любом случае фантастическое — только еще одно преломление нашей реальности в писательском воображении. Если у фантазий не будет никаких связей с реальностью, они будут неинтересны читателю.
Впрочем, я хотела говорить о махровых реалистах. И о прототипах. Был такой писатель — Ричард Олдингтон. Неплохой английский писатель, крайне нелюбимый в английских богемно-писательских кругах. Дело в том, что он писал романы о знакомых. Он, конечно, не называл настоящих имен, но созданные им образы были настолько опознаваемы и при этом нелестны, что прототипы узнавали себя очень легко. И, как правило, обижались. Обижались еще и потому, что карикатуры, нарисованные Олдингтоном, были по большому счету справедливы. А заслуженная насмешка, на которую нечего возразить, всегда кажется обидней.
Это один случай. А бывают и другие. Например, писатель взял и поссорился с каким-нибудь человеком. Ну, дело, конечно, житейское и пустяковое. Тот же Ричард Олдингтон, кстати, тоже много с кем поссорился. Другое дело, что карикатурным даром Олдингтона писатель не обладает или нет в человеке ничего такого яркровыраженного, чтоб получилась качественная карикатура. А гадость сказать хочется. И писатель изображает некого персонажа погаже, подарив ему цвет глаз и волос своего недруга, а чтоб все всё точно поняли, в кругу приближенных сообщает, что эта сволочь нарисована с такого-то. Сволочь может походить на такого-то только цветом глаз и волос, но круги по приписательской тусовке побежали, и побежали широко, и какой-нибудь посторонний человек, знать не знающий о писательской ссоре, будет твердо уверен, что человек, с которого сволочь якобы нарисовали, сволочь и есть.
Почему я об этом пишу? Да просто гадко становится на душе, когда сталкиваюсь с подобным...