[fools-gold]

На примере Вейского цикла Латыниной интересно посмотреть, как в современной, даже скажем так — в новейшей фантастике, преломилась тема прогрессорства. Собственно говоря, Латынина значительно усложнила жизнь прогрессора. Потому что у Стругацких в "Трудно быть богом" типичный западноевропейский феодальный мир, где человек хорош по происхождению и ко всякому дворянину априори относятся с почтением. Поэтому он может явиться неизвестно откуда, объявить себя дворянином из метрополии и легко получить доступ в высший свет. У Латыниной же прогрессору приходится действовать в чиновничьей империи.

Человек неизвестно откуда не имеет там никакого веса. Там значим только человек со связями, то есть человек, так или иначе связанный с чиновничьей средой. А поэтому прогрессору закономерно приходится быть чиновником империи, а следовательно, играть по общим правилам. Он так же должен кончать лицей Белого Бужвы и сдавать экзамены на чин, потому что в империи неплохая бюрократическая система и о человеке всегда можно навести справки. Он не может быть чище и лучше, потому что в этом случае он будет выглядеть подозрительно и не сможет сделать карьеру. Он должен быть типовым чиновником, то есть так же брать и давать взятки и участвовать в махинациях, потому что именно таким образом чиновник и приобретает связи и влияние.
Если Антона искренне пугает его слияние с личностью Руматы, высокородного хама, как он сам его определяет, то Дэвид Стрейтон ничуть не страдает от того, что мыслит и действует как вейский чиновник Нан. Более того, он больше Нан, чем Стрейтон, и другие земляне при встрече это прекрасно чувствуют:
Инспектор прибыл в монастырь через двадцать минут. Полковник вышел ему навстречу и лично помог инспектору спуститься с коня.
Он спрыгнул с коня, и оба землянина пожали друг другу руки. Потом Келли отступил шаг назад и внимательно оглядел Стрейтона. На инспекторе был серый, крытый шелком кафтан без знаков различия, юфтяные сапожки с высокими каблуками, удобными для верховой езды. Волосы его были повязаны белым шелковым платком, и карие глаза с чуточку подведенными ресницами глядели надменно и ясно.
- Вы почти не изменились, Дэвид, - сказал полковник. - А как себя чувствуют наши друзья... Помните Ханиду?
Нан глядел непонимающе.
- Ну, этого контрабандиста, - он нам доставил на своей лодке оптический генератор, вы ему сказали, что местные богачи везут эту штуку тайком плавить руду...
- Он утонул, - сухо сказал Нан.
- А Ламар, смотритель кладовых?
- Он отравился грибами.
- О Господи, - сказал Келли, - надеюсь, вы не принимали в этом участия?
Нан взглянул на него. Взгляд Нана был чист и безмятежен. "Боже мой, - вдруг подумал Келли, - он же не землянин. Он же вейский чиновник. Он действительно убил этих людей, не потому, что они были опасны для желтого монастыря, а потому, что они были опасны для карьеры Нана".

...Нан чувствовал себя лишним в этом подземелье, где с потолка светили голубоватые лампы и компьютеры с нежным шипением пускали слюнки распечаток.
Ученые ходили нервные и злые, не умея скрыть свое беспокойство и не собираясь скрывать своих мыслей. Чужак с манерами вейского чиновника раздражал их. Они пытались с ним спорить. Нан вежливо поддакивал, и это раздражало их еще больше.

Нан действительно прежде всего чиновник империи, если уж на то пошло, он прекрасно устроился на Вее и мыслит во многом как типичный веец:
"Следователь Нан был удивлен и встревожен, когда его вызвали к императору. Следователь Нан было предположил, что речь пойдет об инисской контрабанде, или о партии чахарского шелка, с которой по его запросу был снят арест, или о той скверной истории с человеком из Аракки, когда Нан получил сорок тысяч, но пожадничал и сказал господину Ишнайе, что получил только двадцать, - и что Ишнайя мог проведать, что Нан его надул."

"- Ну что, добились своего? - спросил Бьернссон, склонив голову набок и высматривая, как ловчее пристроить цветущий бархатец. - Ира не нашли, зато извели злодеев, разоблачили заговорщиков, пощадили невинных, покарали виновных... Или не покарали? Вы мне не объясните, о справедливый чиновник, почему господин Айцар жив и здоров, а араван Нарай - на том свете? Ведь он все-таки не замышлял расчленения столь дорогого вам государства...
Нан засмеялся.
- Я же вейский чиновник, как вы изволили отметить. Должен же я соблюдать традицию и судить не по закону, а по справедливости."

Нан не страдает от жизни в империи — он там совершенно на своем месте. Жизнь, которую он ведет, позволяет ему полностью удовлетворять собственные амбиции, и так как он на Вее свой, он не считает грязью свое окружение.

Закономерно, что подобранный Наном мальчишка Шаваш тоже становится чиновником — Нан действительно о нем заботится и помогает вступить на лучшую из возможных в империи жизненных дорог. Подобранный Руматой Уно гибнет, подобранный Наном Шаваш становится одним из главных чиновников Империи и помогает Нану стать представителем Веи в Совете Федерации.