Я отношусь к тому поколению, которое никогда не видело войны. Мои родители родились после войны. Но мой дедушка воевал. Неужели то, что я видела живых свидетелей войны и слышала их рассказы, делает для меня ту войну не абстрактно-историческим, а реальным и значимым событием? Или причина в идеологии государства, в котором я выросла? Не знаю. Но мне упорно кажется, что дело все-таки в другом.


Разница тут прежде всего в восприятии реальности. Я помню, как меня всегда потрясали документальные кадры: разрушенные города, узники концлагерей… А современные дети над ними смеются. Сын одной моей знакомой подрался со своими одноклассниками, потому что они смеялись во время показа документального фильма про войну: узники концлагеря им показались смешными. Меня это ужасало – их смешит. Почему? Может быть, дело в том, что мы выросли в подчеркнуто благополучном государстве. Мы редко видели по телевизору кровь и смерть. Сообщение о чем-то таком в «Новостях» потрясали до глубины души, потому что выбивались из благополучной реальности. Но именно это позволяло им на самом деле быть трагедиями, поэтому мы воспринимали их более живо и непосредственно!

А современные дети постоянно видят фильмы, в которых убивают, видят программы новостей, где кровь льется рекой. Они привыкают к смерти. Смерть для них не трагедия, а обыденность. Одновременно дети привыкают воспринимать все, показанное на экране, как что-то, не имеющее к ним отношения. Показанная по телевизору реальная смерть для них ничем не отличается от смерти в кино. Она для них тоже «понарошку». Чем

те же монстры, мутанты, зомби и прочие чудища, которых полно в современных компьютерных играх и фильмах, отличаются от узников концлагеря? Да с точки зрения ребенка ровно ничем. И то, и другое уродливо. И то, и другое показано по телевизору. Для них нет никакой разницы между страшным придуманным, виртуальным (назову это так) и страшным реальным.