читать дальше24 ноября 1787 года «Баунти» вышел в море, чтобы по заданию Адмиралтейства собрать в Полинезии саженцы хлебного дерева и перевезти их в Америку для посадки в британских колониях. Командовал им тридцатитрехлетний лейтенант Блай, кадровый моряк из хорошей семьи, с опытом кругосветных путешествий – он сопровождал Кука в его третьем путешествии. Человек жесткий, склонный пренебрежительно относиться ко всем, кого считает ниже себя, он был обречен постоянно вступать в конфликты с подчиненными.
26 октября 1788 года «Баунти» бросил якорь у берегов Таити. Сразу же по прибытии на Таити Блай почувствовал, как стремительно падает корабельная дисциплина. Свободный нравы, благодатный климат, неспешная, столь отличная от морской каторги жизнь оказывали на команду ошеломляющее воздействие, и Блаю все чаще приходилось прибегать к плети, чтоб выбить из матросов мечты о том, как хорошо было бы остаться в этом земном раю. А времени, чтоб эти мечты появились и окрепли, было достаточно: найти, выкопать и пересадить в кадки тысячу саженцев – операция, требующая многих недель труда. За это время трое матросов уже пробовали сбежать вместе со своими подружками-таитянками на остров Тетуроа, но их насильно вернули на корабль и, после экзекуции, заковав в цепи, посадили в трюм. Другие матросы, хоть и не пытались дезертировать, тоже успели обзавестись подругами, поэтому, когда 3 апреля 1789 года «Баунти» покинул Таити и взял курс на восток, к Америке, настроение на корабле было совсем не радостным. Не было ничего удивительного в том, что в ночь на 27 апреля команда взбунтовалась. Формальным вождем восстания был штурманский помощник Флетчер Кристиен – интеллигентный молодой человек из бедной дворянской семьи, самолюбивый, образованный, добрый и порой нерешительный, вероятно, очень раздражавший властного жесткого Блая, который не упускал случая его отчитать. Накануне Блай днем оскорбил Кристиена, обвинив его в трусости. Но фактическим вождем бунтовщиков был, похоже, матрос Александр Смит, впоследствии назвавшийся Джоном Адамсом.
Некоторые матросы предлагали убить Блая и других офицеров или хотя бы высадить их в ветхую, протекающую шлюпку, на которой им бы никогда не добраться до земли. Но Кристиен не мог пойти на это, хотя всем было ясно, что как только Блай доберется до суши, он примет все меры, чтобы настичь бунтовщиков. Адамс не возражал — в его интересах было поддерживать авторитет Кристиена, офицера, само присутствие которого на борту давало матросам уверенность в том, что они смогут управлять кораблем.
Блай и восемнадцать человек, решивших разделить его судьбу, спустились в единственную хорошую шлюпку, им выдали провиант, воду, палаши и одежду. Вскоре «Баунти» потерял шлюпку из виду.
Тому, что сделал в последующие недели Блай, с трудом можно найти аналогии в морской истории. На переполненной открытой шлюпке, почти без еды и воды, опасаясь высаживаться на островах, моряки прошли за полтора месяца несколько тысяч миль и достигли голландских владений на Тиморе. Никто бы не остался в живых, если бы не железная воля Блая, собственноручно делившего дневные порции еды и питья, ни на секунду не упускавшего власть над кучкой изможденных людей. Сам же Блай вряд ли смог бы шесть недель обходиться почти без сна, если бы его не сжигали ненависть к бунтовщикам и стыд за оскорбление, которое нанесли ему, лейтенанту королевского флота, плебеи, выбросившие его за борт.
Когда Блай привел свою скорлупку в бухту, где стояли на якорях голландские корабли, он не разрешил своим спутникам сразу же пристать к берегу. Он приказал поднять флаг «терплю бедствие» и, лишь получив приглашение, вышел на берег, оставив остальных в шлюпке. Еле волоча ноги, он доплелся до старшего по чину и официально сообщил об обстоятельствах дела. Потом попросил разрешения его людям сойти на берег. Лишь когда разрешение было получено, Блай дал сигнал высаживаться. Он в любых обстоятельствах оставался военным офицером.
Большинство матросов, оставшихся на «Баунти», хотели одного — скорее вернуться на Таити, к друзьям и любимым девушкам, к беспечной и неспешной жизни. Адаме и Кристиен были против. Они знали Блая и верили в то, что он может совершить невероятное — остаться живым. И тогда месть его будет беспощадной.
Победили все-таки матросы. После неудачной попытки обосноваться на острове Тубуаи «Баунти» подошел к Таити и бросил якорь в знакомой бухте. Затем потянулись желанные и, казалось бы, ничем не омраченные дни. «Баунти» стал как бы продолжением деревень. Таитяне не покидали его, а матросы совершенно забыли о дисциплине и вообще обо всем, включая грядущее возмездие. Кристиена эта анархия смущала. Он совсем уж было решил взять бот и уйти на нем по следам Блая, как Адамс, который смотрел в завтрашний день, предложил ему взять моряков, которые еще не полностью порвали с действительностью, и уйти на «Баунти» дальше, оставив здесь тех, кому эта идея не по душе.
С Адамсом и Кристиеном согласились уйти с Таити шесть матросов и мичман Юнг. Кроме того, обманом, пригласив на пир на борт корабля, моряки взяли с собой десять таитянок и восемь таитян, чтобы обосноваться навсегда на необитаемом острове. Кристиен даже знал, на каком,— он выбрал небольшой остров Питкэрн, открытый капитаном Картеретом.
13 июня 1790 года «Баунти» бросил якорь у Питкэрна. С корабля все перенесли на берег, а остов, чтобы случайно не заметили с моря, сожгли. Таким образом, робинзоны были отрезаны от остального мира.
Возмездие между тем настигло тех, кто остался на Таити. В марте 1791 года к берегу подошел английский военный фрегат «Пандора».
Первым увидел его мичман Хейвуд, проводивший последние недели на берегу, ожидая именно этого часа. Чувство вины, тоска по дому заставляли его не думать о грядущем наказании — лишь бы вернуться домой. Впрочем, он рассчитывал на снисхождение. Ни он, ни его друг мичман Стюарт активного участия в бунте не принимали, они попросту не решились в последний момент перейти в перегруженную шлюпку Блая.
Хейвуд побежал за Стюартом, который в отличие от него не столь обрадовался прибытию фрегата. Он страстно любил свою жену — таитянку Пегги. Ему было восемнадцать лет, Пегги — чуть меньше. Все же после краткого раздумья Стюарт присоединился к Хейвуду, и они на пироге подгребли к «Пандоре».
«Пандора», которой командовал капитан Эдварде, уже месяц разыскивала бунтовщиков по Океании, прежде чем пришла на Таити. Как только мичманы поднялись на борт, их заковали в кандалы и бросили в трюм.
Когда через некоторое время туда же прибыл король этой части острова, вместо ожидаемого дружеского приема он получил выговор от Эдвардса за то, что скрывает бунтовщиков и врагов Англии. Король был оскорблен тем, что его гости, которые вот уж год живут здесь, обманули его. Поэтому он тут же послал своих людей с англичанами, и те в несколько дней разыскали и привезли на «Пандору» всех беглецов.
Пленников было четырнадцать. Их посадили в большую клетку на палубе, и таитянские жены могли подходить к прутьям и смотреть на своих мужей. Пегги Стюарт, которая приплыла на «Пандору» с новорожденной девочкой, отказывалась отойти от клетки, и ее каждую ночь силой отрывали от решетки и бросали в пирогу. С рассветом она уже ждала разрешения вновь подняться на борт.
Еще три месяца «Пандора» рыскала по архипелагу в поисках «Баунти». Внезапно ночью у Большого Барьерного рифа она попала в шквал, ее бросило на рифы и в образовавшуюся пробоину хлынула вода. Парус под пробоину подвести не удалось, помпы не справлялись. К семи утра вода подступала ко второй палубе. Пришлось спускать шлюпки.
Пленники метались по клетке, умоляя расковать их и пустить к шлюпкам. Эдварде поставил у клетки часовых и приказал стрелять, если кто-либо из бунтовщиков попытается выбраться наружу.
Уже занеся ногу над бортом, Эдварде обернулся к бунтовщикам и сказал спокойно:
— Будьте прокляты, собаки!
Жуткие крики погибающих догоняли моряков с «Пандоры». Люди старались делать вид, что не слышат их. Вдруг боцман Мультон не выдержал. Он попросил офицера, командовавшего шлюпкой, вернуться к кораблю. И офицер вернулся. Мультон взобрался на «Пандору» и стал железным ломом разламывать клетку. Судовой оружейник крикнул ему из шлюпки, что ключи от кандалов остались в его каюте. Капитан Эдварде уже отплыл далеко от тонущего корабля и не видел того, что происходило на «Пандоре».
Пока Мультон бегал за ключами, «Пандора», сравнявшись бортами с водой, начала опрокидываться. Мультон спокойно, словно на суше, расковывал одного за другим матросов. Стоя на палубе, они по очереди протягивали к нему руки. Шлюпка отошла от борта, чтобы не попасть в водоворот. Освобожденные пленники прыгали в воду и плыли к шлюпке.
Мультон не успел расковать четверых пленников и погиб с ними вместе. Среди погибших был мичман Стюарт.
Погибая, потому что уступил свою очередь одному из матросов, Стюарт не знал, что Пегги уже несколько дней как умерла от горя. Она ничего не ела и лишь плакала, сидя на берегу. Девочку взяли и воспитали родственники.
Спасшиеся с «Пандоры» повторили путешествие Блая; правда, оно было короче и в шлюпках было достаточно припасов. 15 сентября жители голландской фактории на Тиморе вновь увидели шлюпки с английского корабля.
Суд над мятежниками состоялся в сентябре 1792 года. Трех активных участников бунта повесили. Мичмана Хейвуда, приговорив к смерти, затем помиловали.
Блай продолжал службу в королевском флоте и впоследствии несколько раз отличился. В 1795 году благодаря его решительности и жестокости было подавлено восстание в английской военной эскадре, стоявшей в устье Темзы. Он был произведен в капитаны второго ранга. В 1805 году он стал губернатором Нового Южного Уэльса в Австралии и через некоторое время драконовскими мерами довел колонию до восстания. Блая посадили в тюрьму, где он просидел два года, а затем был выслан домой. После этого Блай был произведен в контр-адмиралы; в 1814 году, после победы над Наполеоном, он стал вице-адмиралом. Умер Блай в 1817 году.
Он был еще жив, хотя и не у дел, когда обнаружились следы Адамса и Кристиена. В 1814 году английские фрегаты «Бритон» и «Тангус» подошли к острову Питкэрн, который должен был быть необитаемым. Но оказалось, что часть острова распахана и недалеко от берега стоят аккуратные хижины. Несколько лодок, прорвались сквозь полосу прибоя, и на борт фрегата поднялись высокие голубоглазые молодые люди. Они вежливо поздоровались с командиром и на довольно правильном английском языке спросили, не встречал ли он в Англии человека по имени Уильям Блай.
И тогда капитан фрегата понял, что через двадцать пять лет он случайно напал на след мятежников с «Баунти», которых давно считали погибшими.
Оказалось, что к тому времени из десяти моряков в живых остался лишь Джон Адаме, старейшина небольшого поселка, населенного детьми моряков. Остальные погибли, причем по собственной вине.
Через некоторое время после прибытия на остров начались трения между англичанами и таитянами из-за женщин. Трагедии ревности, предательства, засады, чудесные спасения, когда любящие жены предупреждали мужей об опасности, привели к тому, что после периода «гражданских войн» в живых остались лишь Юнг и Адамс. Юнг умер в 1800 году. И Адамс решил посвятить остатки своих дней тому, чтобы учить многочисленных детей своих товарищей всему, что знал.
Шло время, дети выросли, переженились, у них появились свои дети, но беспрекословное почитание вождя острова Джона Адамса привело к созданию странной патриархальной общины, известия о которой,
когда достигли Англии, произвели фурор. Идеальное общество в затерянном мире — трагическая и трогательная история! Королева Виктория через несколько лет пошлет туда пианино, туда будут приезжать гости и миссионеры, слава об острове Питкэрн разнесется по всей Европе.
(по книге И. Можейко «В Индийском океане»)
2. История "Батавии"
http://meotis.livejournal.com/104744.html
История поселенцев на острове Питкэрн представляется мне менее страшной. В конце концов, столкновения при взаимодействии столь разных культур неизбежны, а если еще учесть пренебрежение, с которым англичане относились к неевропейцам, так произошедшее и вовсе выглядит закономерным. Это была честная война, и ни одна из сторон не изображала овечек.
А вот "Батавия"... Омерзительно, когда люди позволяют себя резать!
Если бы я искала сюжет для романа, то бы взяла за основу историю "Батавии".
А какую из этих двух историй могли бы сделать основой для романа Вы?